У нее были длинные и сильные ноги опытной наездницы, которая предпочитает сидеть в седле по-мужски.

А еще она больше не стеснялась, и это была заслуга Сергея.

— Твой сенешаль тоже не из слабых, — сказал Сергей.

С акцентом на «твой».

— Виллибад — мой вассал, — она поняла правильно. — Сенешаль моего мужа погиб вместе с ним.

— Достойная участь, — одобрил Сергей.

— Виллибад — бастард моего деда. Он присматривает за мной с детства. И он верен мне.

— Верность — это хорошо, — сказал Сергей, отнимая у нее полотенце. — И сейчас самое время кое-что проверить.

— Что?

Как она хороша. Божественно.

— Ты сказала: я сильный… — Сергей оторвал ее от пола, подхватил на руки. Весила юная баронесса немало, но это была ну очень приятная тяжесть. — А ты сильна?

— С тобой — да… — Она запрокинула голову. Длинные влажные волосы почти касались пола. — Варт…

— Серж, — сказал Сергей. — Когда мы вдвоем, зови меня Серж.

— Я тебя люблю, Серж, — прошептала Маргред, уткнувшись ему в шею.

Сергей улыбнулся, провел шершавой ладонью вдоль позвоночника — от шеи до выпуклого треугольника повыше ягодиц.

Маргред почти беззвучно ахнула, прогнулась, прижимаясь к нему грудью и животом. В этом не было страсти, только нежность и покорность. Сейчас она была — его. И потому ее «люблю» Сергей не придал значения. И не удивился. Когда женщина в первый раз в жизни ощутила себя женщиной, ее чувства очевидны.

— Хочу, чтобы ты знал: здесь, на земле Лотаря, у тебя есть друг. Навсегда.

«Навсегда». Может быть. Когда-нибудь. Да нет, почему — когда-нибудь? Не так уж далек путь от Белозера до этого замка. Соболья шкурка — за четыре бочки отличного вина, например. Хочется верить, что хищные угры досюда не доберутся.

Сергей снова улыбнулся. Подобные мысли здорово помогали справиться с гормонами юности. Самому влюбляться в юную баронессу он себе строго запретил. Сергей не собирался отнимать удел у ее сына.

Ранним утром на выходе из покоев Сергея перехватил сенешаль.

Неудобно получилось. Утреннее расставание с Маргред вышло довольно громким. Так что, может, и хорошо, что это Виллибад. Он вроде человек преданный.

— Хочу верить, что Марго не понесла, — мрачно сообщил сенешаль, встав у Сергея на пути.

— Верьте. И дастся вам по вере вашей, — провозгласил Сергей, попытавшись сдвинуть живую преграду.

Не преуспел. Виллибад был крупнее, а коридор узкий.

— Я — ее дядя, — сказал сенешаль. — Мне нужно знать.

И скрипнул зубами.

Сергей был готов поставить золотой византийский солид против дирхема, что Виллибад охотно свернул бы шустрому гостю шею, но…

Вот именно. Даже если у него и получится осуществить желание, потом шею свернут самому Виллибаду. И всем обитателям замка.

— Ты узнаешь, — пообещал Сергей. — Но сначала мне нужно отлить, потом помыться, а потом позавтракать. Мне и моим людям. Распорядись, пожалуйста.

Виллибад еще раз скрежетнул зубами, но шагнул в сторону.

Справный дядька. С таким точно можно иметь дело.

Сергей миновал его, но потом все же обернулся:

— Насчет братьев-сестренок вашему барону не тревожься. И вели еще собрать для нас провизии в дорогу. Недели на две. На всех! — произнес он со значением, не сомневаясь, что люди сенешаля уже спускались к морю и примерно знали численность варягов. — Мы все купим, — уточнил Сергей, потому что знал: здесь не принято платить за то, что можно взять бесплатно.

И сенешаль тоже это знал. Так что пусть не нервничает.

— Я заплачу, — сообщил Сергей. — И заплачу щедро. У тебя будет возможность нормально вооружить своих юнцов и даже нанять еще воинов.

— С бароном ушли семьдесят воинов, — сказал Виллибад. — Вернулось четверо. Без господина. Но тебя это вряд ли огорчит.

— Меня — нет, — подтвердил Сергей. — Ее — тоже, — кивок в сторону спальни. — Особенно если будет кому защитить этот замок.

— От таких, как ты? — не удержался Виллибад.

— От таких, как мои норманнские хольды.

Намек прозрачней некуда. Если с Сергеем что-то случится, то общаться сенешалю придется с Дёррудом. И «избави нас Бог от чумы, голода и норманнов в гости».

— Прости, шевалье, мне надо во двор. Не привык отливать по углам.

Уел. В замке и впрямь попахивало мочой. Не у всех его обитателей имелись ночные вазы под кроватью.

Сергей слово сдержал. Заплатили они за провизию щедро. Сергей еще треть накинул сверху от названной цены. А Маргред золотой перстень подарил: из «наследства» свентовитовых жрецов. А то у нее из украшений одно колечко обручальное осталось. Всё прочее покойный муж забрал: на снаряжение войска.

Возы с продовольствием отправились вниз, к морю, а Сергей задержался еще на одну ночь, оставив при себе всего шестерых. Опасаться было нечего. Даже попик проникся уважением, когда получил горстку серебра: на украшение замковой церковки. А в кулуарах высказался: мол, этот язычник только притворяется язычником, а на самом деле выполняет секретную миссию…

Почему так решил? Да ясно же! «Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему». И откуда бы язычнику знать Святое Писание?

Да уж. А серебра-то на взятку пошло от силы грамм двадцать.

С Виллибадом тоже расстались по-хорошему. Сергей намекнул, что не прочь наладить торгово-выгодные отношения с баронством, минуя традиционные торговые компании. Нет, Европа еще не дошла до уровня Византии, запрещавшей иноземным купцам свободную торговлю. Трудно такое сделать в отсутствие единого руководства. Но палки в колеса пришлым вставлять наловчились и здесь.

А потом была вторая ночь в алькове прекрасной Маргред…

Это было… Фейерично.

Настолько, что утром Сергей, любуясь безупречным профилем спящей Марго, почти всерьез задумался: а не стать ли ему лотарингским феодалом? И нельзя сказать, что эта мысль была такой уж фантастической. В нынешние времена в бывших владениях Карла Великого творился такой бардак, что энергичный рубака с парой сотен умелых убийц мог запросто организовать смену хозяина в каком-нибудь здешнем баронстве. Или попросту купить эту самую корону у здешнего дюка, который нынче, постоянно огребая от угров и соседей-конкурентов, испытывал острую потребность в финансировании.

А почему бы и нет? Было же у него в прежней жизни собственное «баронство» в Византии…

Это стоило обдумать. В перспективе. А нынче у хёвдинга Вартислава задача попроще: пощупать баронов и графов немного западнее Нижней Лотарингии. И чтобы все вышло именно так, а не наоборот, варягам следовало догнать соединенное войско Хрольва и Бьёрна раньше, чем оно двинет вверх по Сене. Поэтому как ни хотелось Сергею задержаться в замке еще на пару ночей, но — нельзя.

Хотя кто может помешать ему заглянуть сюда на обратном пути?

Хорошо быть оптимистом. Точнее, хорошо вооруженным оптимистом. А еще точнее: хорошо вооруженным оптимистом, сопровождаемым другими оптимистами, вооруженными не хуже.

Все бы хорошо, но Машег на Сергея обиделся. И почему на Сергея? Это же не он, а попик объявил хузарина во всеуслышание «потомком христоубийц», чем чрезвычайно затруднил Машегу установление отношений с лотарингскими красотками. И попробуй докажи, что попик врет, если твое владение «универсальным фанкским» ограничено военным словарем разбойников-нурманов!

Глава двадцать вторая

Разбой и баронские замки

Руан

Союзный флот они догнали вовремя. Раньше, чем тот вошел в устье Сены.

Бьёрн возвращение варяжко-руянской флотилии проигнорировал. Как и ее пропажу. Ему, целому свейскому конунгу, плюс-минус полдюжины кораблей — ерунда. Хрольв Пешеход изобразил радость, но так вяло, что становилось ясно: ему варяги тоже не особо нужны.

Рёреха равнодушие Пешехода огорчило. Но ему хватило ума промолчать. Тем более что мотивы Хрольва понятны. Это раньше он активно искал союзников, радуясь даже паре руянских снекк. А теперь у него был Бьёрн, с которым они, вроде, неплохо сошлись.